Какая же точка зрения победила? Большинство философов всё же склонялись к тому, что атомистическая теория неверна. Именно с «пустотой» между атомами не мог примириться величайший философ древности Аристотель, подвергший критике теорию Демокрита.
По Аристотелю, неизбежное для учения об атомах понятие пустоты несёт в себе логическое противоречие: ведь пустота — это «ничто», а как может быть то, чего не существует? А если пустоту между атомами уничтожить, они слипнутся друг с другом, не смогут свободно двигаться, и вся теория рухнет.
Аристотель считал (а за ним в течение 2 тысяч лет и большинство учёных), что пустоты в нашем мире нет, это — абстракция, лишённая смысла: «Natura abhorret vacuum — «природа не терпит пустоты» (лат.). Этот постулат в течение многих столетий был основой так называемой аристотелевской физики.
И по причине огромного авторитета Аристотеля атомная гипотеза строения материи два тысячелетия оставалась на задворках науки. Но самое интересное, что современная физика согласна с тем, что «абсолютной пустоты» действительно не бывает; даже если в какой-то области пространства (например, между галактиками) нет ни одного атома, эта область заполнена различными излучениями и полями.
Современные теории вакуума и так называемой тёмной материи также несовместимы с понятием «пустоты», в которой «ничего нет». Медаль Г. Копли, которой Лондонское Королевское общество наградило Д. И. Менделеева в 1905 г. Присуждается «за выдающиеся достижения в какой-либо области науки».
Второй недостаток атомистической теории видели в том, что число разных атомов, из которых «конструируется» мир, не определено.
Сколько таких атомов-деталей требуется для создания всех окружающих вещей?
Сто? Тысяча? Миллион?
Или бесконечное количество?
Причём для многих философов было очевидно, что нет и не может быть никаких способов выяснить, сколько же существует разных атомов — ведь они принципиально невидимы! В общем, полный произвол…
Атомистическая теория Демокрита не стала в древности общепризнанной.
Это была чисто философская концепция, намного (более чем на 20 веков!
) опередившая своё время. Атомизм древних не имел никакого отношения к практическим знаниям, и потому не оказал ни малейшего влияния на развитие ремёсел.
Только в XIX веке атомно-молекулярная теория встала на службу химии и завоевала признание большинства учёных.
Оказалось, что в природе существует около 90 различных «первоначал» — химических элементов, из которых построены все окружающие нас тела. Вероятно, древним это показалось бы излишеством: зачем в «мировом конструкторе» так много разных деталей?
Может быть, достаточно всего нескольких? Теоретические построения древнегреческих философов были первыми научными построениями.
На их основе через много веков зародились и современные науки, в числе которых была и химия.
Но ей предшествовал период расцвета, а затем упадка алхимии — удивительной смеси философии, мистики и упорных трудов.
Название «алхимия» содержит тот же корень, что и слово «химия», плюс арабский артикль. Одной из основ алхимии была «геометрическая» теория Платона.
Конечно, эта теория была неправильной.
Однако всё развитие науки показывает, что плохая теория лучше, чем никакая!
Ведь если нет теории (или хотя бы гипотезы, предположения) о каком-либо явлении, мы вообще не сможем двигаться дальше.
То есть проверять эту теорию (гипотезу) путём наблюдений, расчётов или экспериментов.
Без теории мы просто будем иметь хаос — набор не связанных друг с другом фактов, как кусочки паззла. Альберт Эйнштейн писал, что для создания теории недостаточно просто набора фактов — всегда требуются ещё «свободные конструкции мысли, проникающей в самую суть вещей».
При этом физик не должен удовлетворяться описанием известных фактов.
Он должен, по словам Эйнштейна, «выявить глубинные закономерности». Вот наглядный пример выявления таких «глубинных закономерностей».
До Менделеева химикам было известно несколько десятков химических элементов. Но никто не знал, есть ли между ними какая-то связь, что-то общее.
Д. И. Менделеев создал периодическую систему.
Это уже был не набор фактов, а теория, которая позволила великому химику предсказать существование нескольких ещё не известных химических элементов. Более того, периодическая система помогла английскому физику Генри Мозли, незадолго до своей гибели в бою в 1915 году, вывести закон, которому подчиняются все элементы.
Благодаря этому закону, который носит имя первооткрывателя, каждый элемент получил свой порядковый номер, однозначно связанный со строением атомов этого элемента. И если Менделеев в 1870 году смог предсказать существование элемента, занимающего в его системе место между кальцием и титаном (это был вскоре открытый скандий), то открытие Мозли показало, что кальций идёт под номером 20, скандий — 21, титан — 22, поэтому никаких других элементов между этими быть не может.
С другой стороны, было известно, что между вольфрамом (номер 74 в менделеевской таблице) и осмием (номер 76) должен быть ещё один, пока не известный элемент с номером 75. Более того, теория предсказывала некоторые его свойства.
Ив 1923 году был открыт этот самый редкий в земной коре нерадиоактивный химический элемент.
Его назвали рением.